Пение птиц, на сцене темно, только один прожектор высвечивает стоящую в центре фигуру. На человека на сцене с интересом смотрит толпа с экрана. Поскольку изображение вертикальное, по бокам остается место для картинки: космической пустоты и медленно кружащихся кинжалов (позже, во время монолога про кинжал во тьме Макбет (Алексей Фролов) протянет обе руки, пытаясь за них ухватиться). 

Резкий громкий звук – фигура на сцене начинает припадать на правую ногу; затем еще два выстрела (от них – громких и неожиданных каждый раз вздрагиваешь, и мурашки бегут по коже) – человек падает и умирает. Движения его почти танцевальные. Вообще в значительной части спектакля герои двигаются, словно в трансе: плавные, пластичные движения – часть актерского существования. Действие окончательно переносится на экран. Там Росс (Александр Мицкевич) сообщает Дункану (Виктория Воробьева) о смерти Гламиса (кем и за что он был убит, мы никогда не узнаем). Король удовлетворенно кивает, все рассаживаются. Так, с убийства, начинается «Макбет» Кшиштофа Гарбачевского. 

Большая часть действия будет проходить на экране, иногда параллельно с действием на сцене. Вероятно, отсюда особая манера существования – в живом плане в большей части сцен актеры напрямую обращаются к зрителям. К ним, а не к Макдуфу, обращена речь Малькольма; на пиру Макбета нет никакой толпы гостей – все реплики, адресованные гостям, обращены в зал. Актеры словно пытаются восполнить недостаток живого контакта – того, что происходит здесь и сейчас, того, чего начисто лишено кино, того, что бывает только в театре. На экране в спектакле Гарбачевского говорят почти без эмоций, просто читают текст, двигаются медленно и плавно, кажется, что это толи сон, толи транс, иными словами – другой мир. Мир экрана куда более страшный и пугающий – это мир Макбета, мир отталкивающей анимации, перемены света, крупных планов, механических голосов, монстров с огромными головами. Неслучайно, сходит с ума леди Макбет именно на экране. 

Довольно долго зрителю неясно, что показывают на экране – заранее подготовленную запись или прямую трансляцию. Съемка ведется под разными углами, с разных планов, меняется освещение. Только в середине спектакля проясняется: Макбет (Алексей Фролов) со сцены бросится в пространство экрана убивать Банко (Филипп Дьячков), раздадутся выстрелы, экран поднимется, и взгляду зрителя откроется металлический трейлер, в котором, собственно, и играют то, что попадает на экран. Более того, Макбет будет гоняться с пистолетом за кинооператором, чья камера тут же транслирует на экран надвигающегося короля –столкновение нереального пространства экрана (огромного, с наложенными поверх эффектами, графикой, странным светом) и реального пространства сцены. 

Столкновение экрана и живого плана не единственное столкновение в спектакле: весь спектакль – это мозаика, построенная на сочетании образов и идей. Оказывается, в теперешнем, неправильном мире может сочетаться все: бумажные стаканчики и шекспировские монологи, «Крымские сонеты» Мицкевича и «Быть или не быть», кимоно и свитер с оленями. В «Макбете» декорации – фон, задающий место действия, герои с ним практически не взаимодействуют. На сцене красуется полосатый замок-батут, будто из торгового центра, с огромной китайской кошкой счастья на нём. 

Макбет и его жена очень похожи друг на друга – одинаковые фиолетовые халаты, длинные светлые распущенные волосы(позднее леди Макбет сменит корону на пластмассовую диадему, что придаст актрисе сходство с Королевой из «Хроник Нарнии» – в спектакле вообще очень много современности, пластмассовости, образов массовой культуры). 

Спектакль рисует неправильный, «вывихнутый», страшный мир. Безусловно, Макбет – один из главных героев, но он всего лишь наиболее выдающееся проявление этого сумасшедшего, разломанного мира. Нет никакого трёхступенчатого предсказания от ведьм, нет Макбета-героя войны – замысел убийства короля никем не подсказан, не спровоцирован. План захвата власти и убийства короля уже существует на тот момент, когда Дункан гостит у Макбета. Текст трагедии (режиссер берет лаконичный и резкий перевод Юрия Корнеева) порезан, перемешан и основательно сокращен. 

Во всем спектакле импровизация даетсядвоим актерам – Филиппу Дьячкову в сцене пира и Виктории Воробьевой перед смертью Дункана: актриса произносит монолог об усталости, о системе и о свободе, к которой все так стремятся, которой лишены, которую, вероятно, можно достигнуть только через смерть. Быть может, импровизации Дьячкова и Воробьевой как раз и есть свобода, которую они достигли через гибель своих персонажей. 

Игравшая Дункана Воробьева не покидает сцену – она еще и сын короля Малькольма, и привратник. Для нее и «ребенка Макдуфа» (Василиса Алексеева) даже гендерная определенность оказывается чем-то необязательным. Актеры играют не конкретного маленького мальчика, или короля, а образ, типаж. 

А вот в случае с леди Макбет (Ольга Белинская) физическое тело актрисы оказывается очень важно. Когда в сцене убийства Дункана она поднимает полы фиолетового шелкового халата до бедер и медленно пробирается сквозь ряды спящих придворных в тесном трейлере, аккуратно переступая длинными и очень худыми ногами, становится жутко. Особенно важным хрупкое, почти уродливо-худое тело актрисы становится и в финале спектакля. Так же Белинская и поет – ложится на батут, болтает ногами и вытягивает, добираясь до самых высоких нот, монолог Гекаты. В это время на экране всевозможные картинки и анимация – преимущественно отталкивающие изображения порезов, ударов и растекающейся крови, вперемешку с героями комиксов и мультфильмов вроде Hello Kitty. Переключение картинок идет открыто – мышка на экране щелкает по очередной картинке, масштабирует ее до нужного размера, перемещает, центрирует. 

Это первое из двух появлений ведьм за спектакль – из самой, пожалуй, мистической пьесы Шекспира Гарбачевский убирает почти все мистическое. Даже кинжал из видений Макбета – всего лишь нарисованная на компьютере картинка, да еще в двух экземплярах, бесконечно крутящаяся по бокам экрана. Спектакль сам по себе похож на кошмарный сон. Ощущение не то транса, не то галлюцинации на протяжении всего спектакля создает, в том числе, аудиоряд, созданный композитором Яном Дущиньским: жуткое мяуканье, восточные мелодии, ритмичные, почти клубные композиции – она разная, но вся работает на атмосферу настолько, что ее трудно изъять из текста спектакля, как нечто отдельное. 

Второе и последнее появление сверхъестественных сил только повышает ощущение «вывихнутости» происходящего. С экрана нам транслируют мир глазами человека в клубе, напившегося, вероятно, под кайфом. Изображение двоится, все подсвечено зеленым и малиновым, камера постоянно движется. На экране Алексей Фролов, Филипп Дьячков, Ольга Бобкова, Светлана Шейченко, Софья Шустрова. Гарбачевский совместил оба появления ведьм – одновременно они предрекают и непобедимость Макбету, и славу зачинателя новой королевской династии Банко Впрочем, в этом спектакле их слова – это насмешка над Банко, за несколько сцен до этого мы видели рождение его сына: во время обыска у Макдуфа, монстры с огромными головами Чебурашки и Helo Kitty хватали беременную жену Банко и принимали«роды» при помощи двух здоровенных предварительно заточенных ножей, вытаскивая огромную, похожую на живое существо, пуповину и пластмассового пупса. Понятно, что безжизненная кукла никогда не сможет стать королем. 

В то время как Макбет с женой обращаются с предложением угощения прямо к зрителям, поднимая бумажные стаканчики с логотипом Новой сцены, появляется Филипп Дьячков (не Банко, а именно Филипп Дьячков) в толстовке с тем же логотипом. Фролов обращается к нему словами Макбета, а тот, поверх всего действия обращается к зрителям – идет актерская импровизация. (На одном из спектаклей Дьячков так и заявил: "Здесь режиссером предусмотрена моя актёрская импровизация. Я импровизи-и-и-и-рую!", на другом начал читать «Гамлета» Пастернака. В обоих случаях сохранялась несерьезная, пародийная интонация). «Макбет» – спектакль, постоянно меняющийся: причем, не только в том, что касается импровизаций – от одного показа к другому меняются финальные акценты сцен, освещение и съемка. К примеру, раньше, после смерти Дункана, Макбет стоял, склонив голову, делая вид, что скорбит. Теперь же, получив корону, начинает пританцовывать, повторяя по-польски «Я король». Столкновение Макбета и Банко подтверждает и два различных подхода к роли – Фролов продолжает быть Макбетом, Дьячков же показывает, что он актер, что все происходящее – спектакль, он пересмеивает самого себя. В финале сцены, выкрикнув «месседж режиссера» или финал стихотворения Пастернака, Дьячков «стреляется».

К концу спектакля власти Макбета уже ничто не угрожает – умерли вообще все. Даже без предсказания ведьм понятно – Макбет непобедим. Но, оказывается, не нужно никакого восстания, чтобы победить тирана. Медленно начинает сдуваться полосатый «воздушный» замок. Леди Макбет на экране бьется в истерике (изображение становится черно-белым). Она бормочет несвязные фразы, видео идёт с задержкой, одно изображение накладывается на другое – на экране видны две леди Макбет – одна застыла, вторая, словно призрак, бродит. В конце концов, Белинская стягивает с себя халат – «Эти руки пахнут кровью!». Она принюхивается, трет руки, подмышки, грудь, ступни, волосы. Появившийся Макбет с медицинским шприцом в руке, усыпляет жалкую жену. Бросает ей под ноги несколько вязанок хвороста. Начинает идти дым, Фролов выкрикивает последние слова, рычит. Дым закрывает все помещение. Когда он рассеивается, нет ни леди Макбет, ни самого Макбета. Пустота.